Неточные совпадения
Только чернозагорелые от солнца крестьяне-мостовщики
в лаптях сидели посередине улиц и хлопали молотками по укладываемым
в горячий песок булыжникам, да мрачные городовые,
в небеленых кителях и с оранжевыми шнурками револьверов, уныло переминаясь, стояли посереди улиц, да завешанные с одной стороны от солнца конки, запряженные лошадьми
в белых капорах, с торчащими
в прорехах
ушами,
звеня, прокатывались вверх и вниз по улицам.
Особенным звуком
звенит в моих
ушах частый колокол, и я знаю: это старик сторож из кантонистов подошел к углу гимназического здания, где на двух высоких столбах укреплен качающийся колокол, и дергает за длинную веревку.
Теплые прикосновения солнца быстро обмахивались кем-то, и струя ветра,
звеня в уши, охватывая лицо, виски, голову до самого затылка, тянулась вокруг, как будто стараясь подхватить мальчика, увлечь его куда-то
в пространство, которого он не мог видеть, унося сознание, навевая забывчивую истому.
Долго
звенела в ушах у нас эта пронзительная музыка.
Я ни о чем особенном не думал, но
в ушах моих с какою-то мучительною назойливостью
звенело: вот тебе и"седохом и плакахом"!
Летом она надумала отправиться
в город к Людмиле Михайловне, с которою, впрочем, была незнакома. Ночью прошла она двадцать верст, все время о чем-то думая и
в то же время не сознавая, зачем, собственно, она идет."Пропала!" — безостановочно
звенело у нее
в ушах.
Как это ни странно с первого взгляда, но приходится согласиться, что устами Удава говорит сама истина. Да, хорошо
в те времена жилось. Ежели тебе тошно или Сквозник-Дмухановский одолел — беги к Ивану Иванычу. Иван Иваныч не помог (не сумел"застоять") — недалеко и
в кабак сходить. Там уж с утра ябедник Ризположенский с пером за
ухом ждет. Настрочил, запечатал, послал… Не успел оглянуться — вдруг, динь-динь, колокольчик
звенит. Кто приехал? Иван Александров Хлестаков приехал! Ну, слава богу!
— Александр Федорыч! — закричала вдруг мать из своей комнаты, —
в котором
ухе звенит?
—
В котором
ухе звенит? — кричала мать, — да поскорее!
Санин возвратился
в гостиницу «Белого лебедя» (он оставил там свои вещи
в общей зале)
в довольно смутном настроении духа. Все эти немецко-французско-итальянские разговоры так и
звенели у него
в ушах.
— Ай люли тарарах, пляшут козы на горах! — сказал Перстень, переминая ногами, — козы пляшут, мухи пашут, а у бабушки Ефросиньи
в левом
ухе звенит!..
Царь хотел закричать, но не мог.
В ушах его страшно
звенело.
Все эти неизбежные сцены будущего так и метались перед глазами Арины Петровны. И как живой
звенел в ее
ушах маслянисто-пронзительный голос Иудушки, обращенный к ней...
С этими мыслями лозищанин засыпал, стараясь не слышать, что кругом стоит шум, глухой, непрерывный, глубокий. Как ветер по лесу, пронесся опять под окнами ночной поезд, и окна тихо
прозвенели и смолкли, — а Лозинскому казалось, что это опять гудит океан за бортом парохода… И когда он прижимался к подушке, то опять что-то стучало, ворочалось, громыхало под
ухом… Это потому, что над землей и
в земле стучали без отдыха машины, вертелись чугунные колеса, бежали канаты…
Пела скрипка,
звенел чистый и высокий тенор какого-то чахоточного паренька
в наглухо застёгнутой поддёвке и со шрамом через всю левую щёку от
уха до угла губ; легко и весело взвивалось весёлое сопрано кудрявой Любы Матушкиной; служащий
в аптеке Яковлев пел баритоном, держа себя за подбородок, а кузнец Махалов, человек с воловьими глазами, вдруг открыв круглую чёрную пасть, начинал реветь — о-о-о! и, точно смолой обливая, гасил все голоса, скрипку, говор людей за воротами.
Он был малый некрасивый, худенький, мозглявый, с визгливым голосом, который так и
звенел в ушах. Они были соседи и товарищи с Лукою. Лукашка сидел по-татарски на траве и улаживал петли.
— Эге, это я знаю! Хорошо знаю, как дерево говорит… Дерево, хлопче, тоже боится… Вот осина, проклятое дерево, все что-то лопочет, — и ветру нет, а она трясется. Сосна на бору
в ясный день играет-звенит, а чуть подымется ветер, она загудит и застонет. Это еще ничего… А ты вот слушай теперь. Я хоть глазами плохо вижу, а
ухом слышу: дуб зашумел, дуба уже трогает на поляне… Это к буре.
Но его потащили куда-то.
В ушах его
звенело, сердце билось быстро, но он чувствовал себя легко и хорошо. И на подъезде клуба, глубоко и свободно вздохнув, он сказал Ухтищеву, добродушно улыбаясь...
А Маякин сидел рядом с городским головой, быстро вертел вилкой
в воздухе и все что-то говорил ему, играя морщинами. Голова, седой и краснорожий человек с короткой шеей, смотрел на него быком с упорным вниманием и порой утвердительно стукал большим пальцем по краю стола. Оживленный говор и смех заглушали бойкую речь крестного, и Фома не мог расслышать ни слова из нее, тем более что
в ушах его все время неустанно
звенел тенорок секретаря...
— Как вам сказать? Поэзия и правда — вот что влекло всех к нему. При уме ясном, обширном, он был мил и забавен, как ребенок. У меня до сих пор
звенит в ушах его светлое хохотанье, и
в то же время он
Старательно и добросовестно вслушиваясь, весьма плохо слышал он голоса окружающего мира и с радостью понимал только одно: конец приближается, смерть идет большими и звонкими шагами, весь золотистый лес осени
звенит ее призывными голосами. Радовался же Сашка Жегулев потому, что имел свой план, некую блаженную мечту, скудную, как сама безнадежность, радостную, как сон:
в тот день, когда не останется сомнений
в близости смерти и у самого
уха прозвучит ее зов — пойти
в город и проститься со своими.
Все эти обстоятельства чрезвычайно странно вязались с какой-то святочной чертовщиной, потому что, когда слесарный ученик и конюх встали, у них у обоих
звенело в ушах и они оба были поражены самым неожиданным зрелищем: по белому, ярко освещенному луною полю действительно несся черт.
До сих пор
звенит у меня
в ушах ее пронзительный крик.
Как живо вспоминаются мне эти долгие, тихие сеансы! Картина подходила к концу, и тяжелое, неопределенное чувство закрадывалось постепенно
в мою грудь. Я чувствовал, что, когда Надежда Николаевна перестанет быть нужна мне как натурщица, мы расстанемся. Я вспомнил наш разговор с Гельфрейхом
в день его переезда; часто, когда я вглядывался
в ее бледное, мрачное лицо,
в ушах моих
звенели слова: «Ах, Андрей, Андрей, вытащи ее!»
Сделав несколько хороших глотков из темной плоской посудины, Пэд почувствовал себя сидящим
в котле или
в паровой топке. Песок немилосердно жег тело сквозь кожаные штаны, небо роняло на голову горячие плиты, каждый удар их
звенел в ушах подобно большому гонгу; невидимые пружины начали развертываться
в мозгу, пылавшем от такой выпивки, снопами искр, прыгавших на песке и бирюзе бухты; далекий горизонт моря покачивался, нетрезвый, как Пэд, его судорожные движения казались размахами огромной небесной челюсти.
Я кидаюсь сломя голову прочь от этого проклятого места, но всю дорогу, до самого дома,
в моих
ушах звенит беспощадный несмолкаемый хохот…
По мере того как чуткое
ухо ловило его яснее, он принимал все более определенные, хотя и призрачные формы: то будто мерно
звенел знакомый с детства колокол
в родном городе, то гудел фабричный свисток, который я слышал из своей студенческой квартиры
в Петербурге…
Сверчки, стрекозы и тысячи других насекомых проснулись
в высокой траве и наполняли воздух своими ясными, непрерывными звуками: казалось, бесчисленное множество крошечных колокольчиков
звенело в самых
ушах.
«Он бунтует, а нам огорчение», —
звенел у меня
в ушах пьяный голос. Коротко и неясно, а между тем дальше этой фразы не пойдешь.
Никита не может повторить даже этих четырех слов. Грозный вид унтер-офицера и его крик действуют на него ошеломляющим образом;
в ушах у него
звенит;
в глазах прыгают знамена и искры; он не слышит мудреного определения знамени; его губы не двигаются. Он стоит и молчит.
—
В каком
ухе звенит? — спросила Наташа и наклонила голову, боясь потерять этот тоненький, звенящий голосок.
«
В каком
ухе звенит?» — спрашивает он, наклонясь и нагло тараща выпуклые глаза.
Но ничто так не тяжело, как стоять на одном месте перед кухонным столом и чистить картошку. Голову тянет к столу, картошка рябит
в глазах, нож валится из рук, а возле ходит толстая, сердитая хозяйка с засученными рукавами и говорит так громко, что
звенит в ушах. Мучительно также прислуживать за обедом, стирать, шить. Бывают минуты, когда хочется, ни на что не глядя, повалиться на пол и спать.
Но
в саду было совсем тихо, только комарик какой-то
звенел недалеко над
ухом, да соловей где-то рано начинал выщелкивать, да еще гуще пахло резедой и жасминами.
В голове Полоярова точно колесило что-то,
в ушах тонко
звенело и
в глазах рябило какими-то плавающими сверху вниз водянистыми мушками. Он смутно и бессмысленно видел только сверкание дорогого перстня на упертом
в стол указательном пальце своего неприступно и морозно-вежливого допросчика.
Это Терек! Бурное дитя Кавказа, я узнаю тебя!.. Он рассказывает бесконечно длинную, чудную сказку, сказку речных валунов с каменистого дна… И бежит, и сердится, и струится… Потом я услышала цокот подков быстрого кабардинского коня, звонкие бубенцы тяжеловесных мулов, лениво тянущих неуклюжую грузинскую арбу. Колокольчики
звенят… Звон стоит
в ушах,
в голове, во всем моем существе. Я вздрагиваю и открываю глаза.
— Не спи, не спи! Слышь?..
В четыре чай пить будем! — последней сознательной фразой
звенит в ее
ушах знакомый уже Дуне Дорушкин голосок, и, измученная вконец, она падает головой на пюпитр.
Слышно мне, как какой-то тоненький, словно как будто андельский, голосочек
звенит тебе
в ухе и рассказывает: поди, Пашка, постреляй!
A тут еще все явственнее и отчетливее раздавался шум и топот за её спиной: ржание, громкие крики погони, полные угроз и опять топот и опять крики, от которых
звенело в ушах, a сердце колотилось
в груди, как пойманная птица.
Слева над рожью затемнел Санинский лес; я придержал Бесенка и вскоре остановился совсем. Рожь без конца тянулась во все стороны, по ней медленно бежали золотистые волны. Кругом была тишина; только
в синем небе
звенели жаворонки. Бесенок, подняв голову и насторожив
уши, стоял и внимательно вглядывался вдаль. Теплый ветер ровно дул мне
в лицо, я не мог им надышаться…
Я не слышала, что ответил на это отец, потому что
в ушах моих что-то шумело,
звенело и кричало на несколько ладов. Я плохо сознавала: были ли то звуки доносившейся из залы лезгинки, или то билась и клокотала
в мозгу разгоряченная кровь…
Мои мысли были еще там,
в маленькой приемной, около отца. Последние слова прощанья
звенели в моих
ушах, и я едва слышала, что мне говорила Валя. Ей пришлось повторить.
Вот что
звенело в ушах дерптского студиоза — автора злосчастного руководства, когда он шел от Сухаревой башни к тому домику мещанки Почасовой (эта фамилия оставалась у меня
в памяти десятки лет), где гостил у своего товарища.
Улан перекинулся назад всем своим пухлым туловищем.
В ушах Анны Серафимовны
звенел долго хохот обоих приятелей мужа. Она вбок посмотрела на него. Он все еще не менял позы, сидел на ребре стола и носком правой ноги ударял о левую. Один раз его глаза встретились с ее взглядом. Ей показалось, что она прочла
в них: «Зачем пожаловали?»
Жутко, слышно, как тишина
звенит в ушах.
Зажгла она восковую свечу, поклоны стала класть, душой воспарила, а
ухом все прислушивается, не будет ли еще чего. А ветер скрозь решетку
в темные глаза дышит, гордую грудь целует, — никуда ты от него не укроешься. Куст-барбарис за окном ласково об стенку скребется, звезды любовную подсказку насылают, фонтан монастырский звенит-уговаривает, ночной соловей сладкое кружево вьет… Со всех сторон ее черт оплел, — хочь молись, хочь не молись.